Олег Мухин - Человек: 1. Теория большого надувательства
– Ребёнок умер тоже?
Нэйл, не пролив ни грамма жидкости, без какой бы то ни было дрожи в руке, опорожнил бутылку, подержал её над стаканом, пока не стекла последняя капля.
– Ребёнок как раз-таки выжил, что довольно странно. Ты скоро с ним познакомишься. Но лучше бы он умер… Эх, ладно! Что случилось, то случилось…
Видимо, бог посчитал правильным покарать нас, грешников, выгнанных из рая на землю, понимаешь? Рано или поздно это должно было произойти… Я всегда говорил, что Америка катится в пропасть, но меня никто не хотел слушать, даже собственная жена. Люди перестали относиться друг к другу по-человечески, перестали понимать соседа. Они заменили дружбу предательством, любовь сексом, здравый смысл сумасшествием. Деньги, деньги, деньги, ничего кроме денег. Доллар правил страной. Он её и погубил, понимаешь?…
Мы бежали, мы спешили, мы неслись. Нам всякий раз нужно было успеть, обогнать, не упустить. Куда мы торопились? Нам некогда было постоять, подумать, взглянуть на звёзды, послушать щебетание птиц, понюхать цветы. Спросить самих себя, а зачем мы всё это делаем? Кому это нужно? Правильно ли мы поступаем?… Безразличные машины и автоматы, равнодушные механизмы окружали нас. Мы просто выродились! Наводнили
страну оружием, понаизобретали такие виды и сделали такое количество, что в конце концов от него же и погибли, понимаешь? Бумеранг прилетел назад и убил того, кто его запустил! Ха-ха-ха! На подобное свинство с его стороны мы явно не рассчитывали!..
Ты знаешь, я родился в 69-м, в год высадки первого человека на Луне. Родители назвали меня в честь Нэйла Армстронга, первого землянина, ступившего на лунную поверхность. Я вырос и стал, как он, астронавтом. Только разница в том, что он был первым человеком на Луне, а я – последний человек на Земле! Не правда ли замечательно?! Какая горькая ирония! Разве есть что-нибудь смешнее? Ха-ха-ха!..
Он опять разразился весьма своеобразным смехом.
– …Кстати, ты в курсе, что произошло с Армстронгом, когда он вернулся с Луны? Он не выдержал бремени известности. Наше славное американское общество довело его до сумасшедшего дома. Потом, правда, у него хватило сил и мужества вернуться к нормальной человеческой жизни, но ведь могло и не хватить…
Вдруг Нэйл замер, что-то привлекло его внимание. Алекс услышал неясный шум, который нарастал с каждой секундой. «Боже! Неужели автомобиль?! Давненько я не слышал столь характерного звука!» – подумал Сазонов. Действительно, спустя совсем короткое время можно было с уверенностью сказать, что к дому приближается какое-то транспортное средство.
– Сейчас ты его увидишь, – произнёс американец, проглатывая гигантскую дозу «полосатой лошади», заедая проглоченное щепоткой жареной картошки.
Автомашина подъехала к жилищу, смолк двигатель, хлопнула дверца, Алекс услышал чьи-то торопливые шаги. Входная дверь распахнулась, и в помещение вошёл маленький мальчик, одетый как взрослый. На нём был пиджак в обтяжку, строгие брюки, белая накрахмаленная рубашка, узкий туго завязанный галстук и несколько великоватые с точки зрения пропорциональности башмаки. Выглядел он, словно карлик-менеджер процветающей фирмы. Однако было в его облике что-то, чего Сазонов пока не понимал. Что-то странное.
– Привет, Нэйл, – сказал мальчик, – я привёз тебе пойло и пожрать. «Лошадь» кончилась, я взял два ящика «людоеда», надеюсь, ты не разочарован? – а, посмотрев на Сазонова, добавил. – Откуда здесь взялся этот мордастый придурок?
– Познакомься с Алексом, сынок, – судя по чрезвычайно довольной физиономии Нэйла, «людоеда» он уважал не меньше, чем «полосатую лошадь». – Будь с ним повежливей, пожалуйста. Он сегодня утром прилетел из Европы. Алекс наш гость.
– Я учуял его ещё за милю. Он не пахнет, как ты. Обычно похожий запах имеют работающие компьютеры плюс гидравлические грузоподъёмные устройства. Он – не человек. Это робот, Нэйл.
– Знаю. Поэтому он и выбрался невредимым из ядерной кутерьмы. Их там, в Европе, целая колония. У него оболочка изготовлена из искусственных материалов, а мозги человеческие, точная копия, понимаешь? Между прочим, сынок, его котелок очень хорошо варит.
Мальчик бегло изучил взглядом Сазонова, но потом совершенно потерял к нему интерес.
– Па-а-а! – умоляюще-просяще заскулил он. – Можно мне пойти поиграть? Я привёз из города новые электронные игры. Я в такие ещё не играл. Среди них есть «Супермен» и «Атомная война»! – закончил он восторженно.
– Нет, сначала ты покажешь Алексу на что способен, а тогда пойдёшь играть, – сказал бывший представитель NASA в космосе.
– Ну, па-а-а! – заканючил мальчик.
– Сними-ка пиджак и рубашку, – его отец стоял на своём.
Мальчишка понял, что спорить бесполезно, стащил пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула, затем развязал галстук, и как только он расстегнул рубашку, Алекс узнал, в чём заключалась его странность.
Тело ребёнка строго по линии от макушки до пупа, словно по волшебству, разъехалось на две равные половины, образовав нечто в виде английской буквы «вай», или русской «у». Если бы Сазонов был человеком, у него от этого зрелища, не иначе, глаза бы вылезли из орбит. Но он был «сквизом», а линзы у «сквизов» не вылезали из корпусов объективов в минуты неожиданностей.
– Позволь представить тебе, Алекс, моего двухголового сыночка. Это вот Джон, – Нэйл указал на правую половину головы, – а это вот Йон, – Нэйл указал на левую.
Место соединения обеих частей тела не имело никаких оголённых кровавых кусков мяса либо безобразных выходов внутренностей наружу. Вся поверхность стыка снизу доверху была обтянута такой же кожей, что и остальные участки тела. Если бы Сазонов был с другой планеты и не знал, как выглядит нормальный человек, то никаких отклонений, вроде увечий или чего-либо подобного, он бы не заметил. Для Алекса же отклонение во всех смыслах было налицо. «Интересно, у него и позвоночник разделён надвое?» – подумал он.
– Ну, как тебе нравится этот уродец? – спросил Нэйл. – Конечно же, мы с Элисон нахватались радиации и в результате породили чудовище. Мутации произошли на генном уровне, понимаешь? Перед тобой – будущий обитатель планеты, её, так сказать, Адам. Правда, нет Евы, но кто даст гарантию, что он не обойдётся без неё? Глядя на него, я почему-то всегда вспоминаю тот бесконечный дождь, под который мы попали с Эли в самые первые дни возвращения с орбиты.
– Никогда ничего аналогичного не видел, – ответил Алекс. – Нет, я, разумеется, слышал о различного рода аномалиях такого свойства – сиамские близнецы и прочее, но чтобы вот так, живьём, не приходилось. У него два сердца или одно?
– Два, каждое имеет индивидуальную систему кровообращения. Я делал ему рентгенографирование. Но самое поразительное заключается даже не в его внешнем облике или внутреннем строении. Дело в том, что ему всего шесть лет, а мыслит он порой, словно умудрённый жизненным опытом старик, понимаешь? У него есть ответы на все вопросы, Алекс. Ими он постоянно ставит меня в тупик. Попробуй, спроси его о чём-нибудь. Давай!
Алекс спросил первое, что пришло на ум:
– Скажи, что ты думаешь о прошедшей войне, Джон-Йон?
– Она была восхитительной. Человек это смерть, – сказал Джон.
– Она была отвратительной. Человек это жизнь, – сказал Йон.
Полярность ответов привела Сазонова в некоторое замешательство, но он продолжил эксперимент:
– И что ожидает в будущем Землю?
Правая половина головы полуртом произнесла:
– Всё начнётся сначала.
Левая полуголова, выдохнув полуносом воздух, уверенно заявила:
– Планета обречена на забвение.
– Кто-нибудь управляет из космоса процессами, протекающими здесь?
Джон:
– Высший разум.
Йон:
– Лишь сам человек.
– Сколько будет, пять умножить на пять? – спросил Алекс, чтобы проверить, совпадут ли их мнения теперь
Половинки лица переглянулись, но, тем не менее, ответили. Джон сказал:
– Двадцать пять.
Йон сформулировал иначе:
– Два с половиной десятка.
Алекс рассмеялся. Конечно, даже в этом случае дать абсолютно одинаковые ответы они никак не могли! Потом он задал последний вопрос:
– Конечна ли жизнь во вселенной?
Йон успел раньше:
– Вселенная умирает.
Джон возразил:
– Она эволюционирует.
«Ну и плут этот Йон-Джон! Хитрая бестия, ничего не скажешь, – подумал Сазонов. Спрашивать его дальше было бессмысленно. – Вероятно, от этой вот раздвоенности мы и погибли, так как в каждом из людей сидел свой джон-йон!»
– Он всегда так конкретно изъясняется? – Алекс обратился к Нэйлу. – Отпусти его, пусть идёт поиграет с компьютером.
Нэйл подал знал ребёнку, и тот, проделав все манипуляции с раздеванием в обратной последовательности, радостно исчез в соседней комнате.
Американец допил виски, дожевал чипсы, заметил:
– Трудно представить, во что превратится мой мальчик через парочку лет, понимаешь?..
